A Sinistra | А Синистра | Левый Путь - Виктор Олегович Пелевин

За исключением утренних приемов герцог предпочитал не связываться с веронками, и уж точно не впускал их в тайные покои. Видимо, опасался нарваться на какую-нибудь Юлию с ее угрюмыми девичьими фантазмами – всякими кинжалами, склепами и прочим мышьяком. Венецианцы присылали в его гарем самых разнообразных красавиц. Их в торговых городах много.

О тонких науках мы поначалу не говорили. Мне это нравилось – видимо, Эскал уважал идущих по духовному пути, считая их в известном смысле ровней. Колдуны, увы, не могут обсуждать свое искусство на равных – природа нашего промысла такова, что кто-то обязательно будет говорить как учитель. С герцогом подобных ситуаций лучше избегать.

Мы коротко обсудили только смену внешности.

– Я владею тем же умением, что и ты, – сказал герцог. – Различаются лишь методы. Я пользуюсь масками, изготавливать которые научился в Венеции. Как меняешь облик ты?

– Я делаю это усилием воли, – ответил я. – У меня был мудрый учитель-сарацин.

Мага трудно обмануть. Он может не понять, где именно ему лгут, но ощутит вибрации неправды. Поэтому нужно отмерять слова тщательно. Что я и сделал – все сказанное мною соответствовало действительности.

Эскал кивнул.

– Это лучший из способов. Здесь ты меня превзошел.

– Я так не думаю, ваша светлость.

– Отчего же?

– Я не уверен, что смогу обманывать много людей долгое время. Мне нужно поддерживать сосредоточенность. А ваше искусство не требует никаких усилий после того, как вы надели маску.

– Верно, – сказал Эскал.

– Оно вводит в заблуждение даже ваших слуг. Сложно ли изготовить такую личину?

– Почти так же сложно, как тинктуру, – ухмыльнулся Эскал. – Есть интересное совпадение. Если хочешь походить на другого в совершенстве, его необходимо убить во время изготовления маски, чтобы уловить телесную душу. Кадавр выглядит после этой операции весьма жутко – будто его лицо объели псы… Видел такое когда-нибудь?

Я кивнул. В Вероне это не редкость.

– Зато потом ты можешь обмануть даже его жену. Или мужа…

– Вы владеете столькими тайнами. Неужели вы сами не можете создать тинктуру, подобную моей?

– Быть может, после некоторых усилий я сумел бы, – ответил Эскал. – Но я, во-первых, занят. А во-вторых, не готов брать на душу такой грех. Мои высшие практики запрещают участие в мирских трансмутациях.

– Понятно, – вздохнул я. – Должен же ктото делать черную работу…

С Эскалом можно было говорить часами. Он оказался настоящим кладезем политической мудрости. Когда я спросил его, зачем ему столько золота, он засмеялся.

– Золото нужно для подкупа.

– И войн? – предположил я.

– Война тоже подкуп.

– Кого именно?

– Тех, кому придется идти в бой за твое дело. Кондотьеры стоят дорого, мой друг.

– Вы хотите сделать Верону независимой от Венеции? – спросил я.

Эскал посмотрел на меня как на идиота.

– Нет, – сказал он. – Я хочу сделать Венецию зависимой от себя.

– И присоединить ее к Вероне?

– Мне не слишком важно, что к чему присоединится. Главное, чтобы все было моим.

Я не стал расспрашивать, как он собирается захватить власть в Венецианской республике – завоевав ее или подчинив Совет Десяти своей воле. Излишнее любопытство было опасным. Но республиканскую форму правления он искренне презирал. Презрение это равно распространялось на любые проявления, как он выражался, коллективной добродетели.

– Есть простое правило, – сказал он, – понять которое следует любому властителю. Ни одно из человеческих учреждений не может превзойти своей добродетелью общую человеческую природу. Новизна учреждений и мудрость учредителей способны создать иллюзию, что подобное осуществимо – иногда на века. Но время расставит все по местам, мой друг.

О человеческой природе он был невысокого мнения. Впрочем, и я тоже.

Занятия в алхимической школе и пьянки с Эскалом отнимали много сил. Наконец герцог уехал на две недели в Венецию, и я смог позволить себе несколько трезвых дней.

Можно было перевернуть страницу.

***

Свергни государя, похить его лик, взойди на его трон и утвердись. Только так ты сохранишь сию книгу. Затем переверни страницу.

Когда ужас от преступных слов чуть схлынул, я понял: выбора у меня нет. Это был не просто приказ, а еще и подтверждение моих самых мрачных предположений.

Эскал ни разу не спросил про гримуар. Но это не значило, что он о нем не знал. Если слухи о кодексе и прежнем владельце книги дошли до меня, они, несомненно, долетели и до герцога. На его месте вполне разумно было предположить, что я унаследовал гримуар вместе с домом.

Эскала нельзя было недооценивать. Он ввел меня в заблуждение, прикинувшись капитаном стражи. До этого он следил за мной через Григорио – а я ничего не понял. Кстати, герцог поступил щедро, забрав себе только половину золота, добытого из толстяка. Несомненно, он имел на это право – ведь тот был его шпионом.

Теперь Эскал найдет гримуар, и жизни моей конец.

Конечно, гримуар не мог делать золото, а я мог.

Но долго ли сохранится тайна? Кто-то явно доносит Эскалу обо всем происходящем. Ученики не переживут трансмутацию, но в стенах аудитории могут быть отверстия и щели для подглядывания и подслушивания. Эскал наверняка подготовил места для шпионов. Тогда после завершения опыта он будет знать все мои секреты.

Несколько бессонных ночей я думал, как поступить, если Эскал захочет забрать книгу – и постепенно у меня начал складываться план, еще весьма зыбкий. Многое в нем зависело от будущих обстоятельств.

Мне не давала покоя одна мысль.

Для герцога, занятого политикой и интригами, Эскал был слишком искушен в тайных науках. Такие умения даются ценой многолетних поисков, это я знал по себе. Путь чернокнижника требует одиночества, одержимости и тайны. А герцог с младенчества у всех на виду, про каждый его чих по городу ходят сплетни…

Слова «похить его лик» означали, что мне следует принять облик Эскала.

Я мог воспользоваться своим собственным умением и притвориться герцогом на короткое время. Но взойти таким образом на трон? Это как залезть в клетку с волками, прицепив себе хвост.

Смысл приказания, скорей всего, был другим.

Возможно, Эскал не тот, за кого себя выдает. Что, если он просто носит маску герцога, убив настоящего правителя и вобрав его телесную душу в жеваную бумагу? Не копирует ли он герцога точно так же, как капитана стражи?

Тогда мне надо было похитить эту маску.

Я стал размышлять о такой возможности – и сразу обратил внимание на одно обстоятельство.

Эскал принимал дам, сидя в ванне. Он делал это каждый день. Мало того, он